— Подождите немного у телефона,— попросил я.

Положив трубку на полку, я. открыл дверь кабины, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Никто не обращал на меня внимания. Аптекарь в клубах дыма беседовал у табачного прилавка. Бармен протирал стаканы. Две девушки в брюках играли в автоматические кегли. Высокий худой парень в черной рубашке и бледно-желтом шарфе просматривал журналы. Он не был похож на бандита.

Я снова закрылся в кабине и взял,трубку.

— По моей ноге пробежала крыса,— объяснил я.— Теперь все в порядке. Вы сказали, что получили ее обратно. Каким образом?

— Надеюсь, вы не очень разочарованы,— баритоном ответила старуха.— Обстоятельства несколько странные.

Я еще не решила, стоит ли это объяснять. Позвоните мне завтра утром. Поскольку я не хочу продолжать расследование, оставшиеся деньги вы можете считать своим гонораром.

— Разрешите мне уточнить, вы действительно получили монету обратно? Не обещание вернуть ее, а...

— Конечно нет. И я устала Так что, если вы...

— Одну минутку, миссис Мардок. Все это не так просто. Случилось...

— Утром вы сможете рассказать мне обо всем,— резко сказала она и положила трубку.

Я вышел из кабины и попытался закурить сигарету. Пальцы меня не слушались. Теперь аптекарь был один. С сосредоточенным и хмурым видом, он чинил карандаш маленьким ножиком.

— Этот карандаш достаточно отточен,— заметил я.

Аптекарь удивленно поднял голову. Девушки у автомата тоже с любопытством посмотрели на меня. Я подошел к зеркалу и взглянул в него — сам я тоже выглядел удивленным Я уселся на стул.

 — Двойное виски!

Бармен изумленно уставился на меня.

— Сэр. здесь не бар.

— Верно. Им енно это я и имел в виду. Я немного ошарашен. Дайте мне чашку кофе и бутерброд с ветчиной. Впрочем, не надо, я не буду есть. До свидания!

Я встал со стула и направился к двери. Парень в черной рубашке с желтым шарфом пялился на меня из-за «Нью-Рипаблик».

— Лучше выбрось этот журнал и займись чем-нибудь серьезным, бездельник,— посоветовал я ему не очень дружелюбно и вышел.

— В Голливуде таких полно,— заметил кто-то за моей спиной. 

 Глава 14

Поднялся ветер, зашелестели верхушки деревьев, от качающихся фонарей по улице поползли светлые пятна.

Ломбард находился на Санта-Моника, около Уилкокса — тихий, старомодный домик. Казалось, волны времени не коснулись его. На его витринах было все, что угодно,— от высушенных мух в деревянных коробках до портативного органа, от детской коляски до фотокамеры с девятисантиметровыми линзами, от лорнета в жемчужной оправе до «кольта» сорок четвертого, калибра военного образца, из каких стреляли наши предки в вестернах.

Я вошел в ломбард, и над моей головой звякнул звонок. За прилавком появился старый еврей в черной шапочке. Он улыбнулся, глядя на меня поверх очков.

Я достал кисет, вынул из него дублон Брашера и положил на прилавок. Изнутри витрина ничем не была задрапирована, и я ощущал себя голым, зная, что виден с улицы.

Еврей взял монету и подбросил на руке.

— Золото? Так сказать, из старых запасов? — Он подмигнул мне.

— Необходимо двадцать пять долларов,— быстро сказал я.— Жена и дети голодают.

— О, это ужасно! Судя по весу, это золото. Чистое золото и, возможно, платина.

Он положил монету на весы.

— Золото. Хотите десять долларов?

— Двадцать пять.

— А что я с ней буду делать за двадцать пять долларов? Думаете, продам за эту цену? Не больше, чем за пятнадцать долларов. Хотите пятнадцать?

— У вас есть хороший сейф?

— Мистер, в таком бизнесе используются самые лучшие сейфы, какие только можно приобрести. Об этом вам нечего беспокоиться. Пятнадцать долларов хотите?

— Выписывайте закладную.

Он выписал. Я назвал свое имя и адрес: Голливуд, Норд-Бристоль-авеню, 1634, Бристоль-апартаментс.

— Живете в таком районе и занимаете пятнадцать долларов...— печально проговорил еврей и, оторвав корешок закладной, стал отсчитывать деньги.

В ближайшей аптеке я купил конверт и отправил по своему адресу талон закладной.

Я был голоден, поэтому зашел в первое попавшееся кафе, перекусил там, сел в свою машину и направился в контору. Ветер все еще качал верхушки деревьев.

В окнах высоких домов горел свет, над магазинами сияли огни рекламы. В Белфонт-билдинге светились все окна. Тот же самый старый конь сидел в кабине лифта, глядя прямо перед собой. Наверное, он вспоминал историю.

— Полагаю, вы знаете, где мне найти управляющего зданием? — обратился я к нему.

Старик медленно повернул голову и уставился куда-то мимо меня.

— Я слышал, что в Нью-Йорке есть лифты со свистом,— сказал он.— Мгновенно пролетают тридцать этажей. Высокая скорость. Но это К Нью-Йорке.

— К черту Нью-Йорк,— поддержал разговор я.— Мне и здесь нравится.

— Здесь здоровый мужчина поднимается быстрее лифта.

— Не обманывайте себя, папаша. Все города одинаковы, и кнопки те же самые. Их выпускает одна фирма. Ясно?

— Я работаю двадцать часов в сутки. И рад этому.

— Смотрите, чтобы об этом не узнали в профсоюзе.

— Вы знаете, что может сделать профсоюз?

 Я покачал головой. Он объяснил мне. Потом посмотрел на меня.

— Где я вас видел раньше?

— Как насчет вашего управляющего? — вежливо повторил я вопрос.

— Год назад он разбил свои очки,— вспомнил старик.

Я чуть не расхохотался.

— Да? А где мне его найти?

Лифтер пристально посмотрел на меня.

— Ах, управляющего зданием? Разве его нет дома?

— Может быть, он и дома, а может, пошел в кино. Но где его дом? Как его фамилия?

— Вам что-нибудь нужно?

— Да.

Я сунул руки в карманы, чтобы не ударить его.

— Мне нужен адрес одного из арендаторов. Его нет в телефонной, книге. Ни телефона, ни адреса. Где он живет? — заорал я.— Где?

— Кто именно вам нужен?

— Мистер Морнингстер.

— Он не дома, он в конторе.

— Вы уверены?

— Вполне уверен. Я не очень приглядываюсь к людям, но он  старый, как и я, и его я замечаю. Он еще не уходил..

Я вошел в кабину и сказал: «Восьмой».

Старик захлопнул дверь и нажал кнопку. Мы поползли вверх. Он больше не глядел на меня и не пытался заговорить со мной. Лифт остановился, я вышел и, завернув за угол коридора, выглянул. Старик продолжал сидеть на стуле в лифте с тем же неопределенным выражением лица.

Две двери конторы нумизмата в конце коридора были освещены. Я остановился перед дверью, закурил сигарету и прислушался. Полная тишина.

Тогда я открыл дверь с надписью «вход» и вошел в узкую комнату с пишущей машинкой на столе. Дверь в смежную комнату была приоткрыта. Я постучал в нее и позвал:

— Мистер Морнингстер!

Ответа не было. Тишина, даже дыхания не- слышно.

У меня зашевелились волосы на голове. Заглянул в дверь. Свет с потолка освещал весы, старое, обшарпанное кресло, часть стены и блестящий черный ботинок с белым хлопчатобумажным носком на ноге.

Ботинок был вывернут под каким-то неестественным углом. Остальная часть ноги была скрыта большим сейфом. Кажется, я дрожал, входя в комнату.

Старый нумизмат лежал на спине. Совсем одинокий, мертвый.

Дверца сейфа была распахнута настежь, в ней торчали ключи. Металлический ящик открыт и пуст. Там могли храниться деньги. Все остальное в комнате, казалось, сохранилось на прежних местах.

Карманы старика были вывернуты, но я не стал прикасаться к ним, только потрогал ладонью его лицо. Сбоку на лбу запеклась кровь. Очевидно, он ударился при падении, или его ударили. Порохом в комнате не пахло, а синюшный цвет лица говорил о том, что старик, возможно, умер от сердечного приступа. Видимо, страх доконал его. Но это не может быть признано смягчающим обстоятельством, когда судят за убийство.

Я не стал выключать свет, вытер дверную ручку и спустился по пожарной лестнице на шестой этаж. Проходя по коридору, машинально читал надписи на дверях. «X. Р. Тигер. Зубопротезная лаборатория». «Л. Придвью. Общественный бухгалтер». «Дальтон и Риис. Машинописное бюро». «Доктор 9. Д. Бласкович». А чуть ниже фамилии: «Врач-хиромант».